Планетология от Шерлока Холмса
- Коперник, знакомая фамилия, что он сделал?
- Боже мой, да ведь это же он открыл,
что Земля вращается вокруг Солнца.
И этот факт Вам тоже неизвестен?!
- Но мои глаза говорят мне, что скорее
Солнце вращается вокруг Земли.
Из диалога Ш. Холмса и д-ра Ватсона
("Этюд в багровых тонах").
- Неведение Шерлока о планетной науке ничуть ему не мешало. А вот господа планетологи из-за незнания дедуктивного метода Холмса за полвека ни на дюйм не сдвинулись с прокрустова ложа допотопного Кантова сценария.
-Это авторы не сойдут с ложа выпендрежа. Планетологам же нет резона отрекаться от пророческой идеи Иммануила Канта. Великий философ осознал, что круговой бег планет по дорожкам космического стадиона обусловлен сборкой их из частиц громадного диска, бежавших подобным же образом.
А этот ровный диск никак Творец сварганил? Нет, сотворился сам естественным путем. Сначала было облако, сжималось своею гравитацией оно. Будь облако ровнехоньким как шарик, у Солнышка бы не было планет. Но знать корявым было, завихрился, захаотился сжатия процесс. Частицы пыли разбивались вдрызг, ведь нарушали правила движенья. В конечном счете получился диск как результат движений усредненья. И буйствовал частиц круговорот, пока не устаканились орбиты. И закружил спокойный хоровод, в котором столкновенья позабыты.
Два столетия Небулярная гипотеза, как назвал ее Кант от латинского nebula - облако, оставалась умозрительной догадкой. Лишь к середине двадцатого века ученые воплотили её в развёрнутый план, детально описывающий все стадии процесса и распределяющий их между разноплановыми специалистами. Сжатие облака в диск делают астрофизики - асы газовой и плазменной динамики. Конденсацию пыли при остывании оного диска обсчитывают космохимики. Сборкой планет из астероидов, слипшихся из пылинок диска, занимаются небесные механики. Завершающую доводку - дифференциацию планет на ядро, мантию, кору и атмосферу производят космические геологи. Чёткость и простота сценария привлекли в молодую науку целые специализированные коллективы, каждому из которых нашлось индивидуальное местечко.
Организованная армия научных работников, вдохновлённая кантовской идеей, одержала блестящие победы по всем позициям. Небесные механики прекрасно рассчитывают движения небесных тел на миллионы, а то и миллиарды лет, космохимики анализируют химический и изотопный состав крошечных космических пылинок, спектроскописты дистанционно определяют химический состав Солнца и астероидов. Космические роботы ползают по Луне и Марсу. Автоматические станции облетели все планеты, детально засняв их спутники. И "кантов сценарий", благодаря которому всё это достигнуто, объявляется авторами "прокрустовым ложем", с которого зачем-то надо сойти. Совет столь же нелеп, как призыв механикам отменить законы Ньютона, на целое столетие более "допотопные". Нет уж, как ньютоновы законы являются основой механики, так путеводная идея Канта, воплощенная в конструктивном сценарии, есть фундамент всей современной планетологии. И отрекаться от неё планетологам нет никакого резона.
Столь же нелеп и авторский совет поучится чудодейственному дедуктивному методу. Планетные учёные сами с усами и надуманные методы вымышленных литературных персонажей им ничуть не надобны. Каждый профильный отряд отлично знает свою конкретику и разрабатывает методы, соответственно своей специфике. Глобальную же проблему происхождения Солнечной системы разношёрстные отряды кромсают по классическому принципу древних римлян "Разделяй и властвуй".
Да, ты прав критик-грамотей. Простота и логичность сценария вовлекла в планетную сферу множество разномастных специалистов. И пользуемый ими метод разделения труда, прекрасно зарекомендовавший себя как в производстве, так и в науке, обеспечил стремительный прогресс планетологии в сфере всестороннего изучения небесных тел. Так что на текущий момент о современном состоянии Солнечной системы накоплены горы разноплановых сведений. Однако, странным образом, в расшифровке по этому вороху фактических данных тайны происхождения планет ощутимого прогресса не наблюдается. Как и полвека назад планетологи к выдающимся достижениям относят объяснение пары "основополагающих свойств": округлости планетных орбит и двухгрупности планет, давая этим свойствам те же неизменные объяснения. Концентричность орбит планеты просто унаследовали от пылинок Кантова диска, из которых они вылепились. Деление планет на группы землеподобных и гигантских ледяных объясняется испарением льдов печкой-Солнцем и выметанием паров солнечным ветром за "снеговую линию" примерно на орбите Юпитера. Четыре планеты: Меркурий, Венера, Земля, Марс, родившиеся в засушливой присолнечной зоне, получились поэтому небольшими и каменистыми. Дальние же четыре планеты: Юпитер, Сатурн, Уран и Нептун, благодаря более распространённому в космосе льду, стали массивными планетами-гигантами. Ближние к Солнцу гиганты: Юпитер и Сатурн успели, к тому же, притянуть настолько огромное количество газообразных водорода и гелия, что стали массивнейшими газовыми гигантами.
Таким образом, говоря следственным языком, планетологи, будучи отличными оперативниками и экспертами-криминалистами во всевозможных узкопрофильных областях, оказались никудышными сыщиками. Они умеют разрабатывать простейшую заданную версию, будучи бессильны её пересмотреть, сгенерировав какую-то другую.
А есть ли надобность в генерации замудрёных версий-сценариев. Чем старый добрый кантов сценарий плох? Есть два обстоятельства, указывающих на его несостоятельность. Во-первых, полное отсутствие знаковых сбывшихся предсказаний и, наоборот, наличие множества неожиданных сюрпризов, не вписывающихся в построения планетных теоретиков. Планетные теоретики плетутся за событиями, лишь кое-как объясняя их задним числом. Во-вторых, размножение вариантов Небулярной гипотезы по мере накопления сведений. А множатся варианты не от хорошей жизни, а от невозможности объяснить все факты в рамках одной версии. Один вариант, объясняя один ряд факторов, оказывается неспособным объяснить другие факты. В другом варианте всё наоборот. Подобное положение дел даже Лестрейд нормальным не назовёт.
Приведём гипотетический пример. Убит директор банка. Самая очевидная версия - банкира убил заместитель, метящий на его место. И целый ряд обстоятельств говорит за это. Подозреваемый меткий стрелок, крайний эгоист и корыстолюбец. Но у него алиби и он патологически боится высоты, так что у окна второго этажа не может унять нервной дрожи. Стрельба же по экспертизе производилась с крыши многоэтажки. Но у подозреваемого есть брат, кому тоже было бы выгодно, чтобы брат-заместитель стал банкиром. Правда он стрелок никудышный и трусоват. Но его видели вблизи места преступления за десяток минут до него. Одна-единственная версия, где убийца-заместитель не может объяснить всех обстоятельств. Но в объединении с версией, где убийца - его братец, все обстоятельства успешно объясняются. Однако сыщик, предложивший такое объяснение, где одни факты объясняются при условии, что убийца - Фома, а другие, что таковой - брат его Ерёма, вряд ли получит премию. Планетологам же сочинение подобного рода небулярий засчитывается в актив.
Хронические неудачи Небулярных теоретиков недвусмысленно говорят о том, что господа планетологи идут по ложному следу. Однако, они упорно тянут устаревшую версию, от которой давно бы отказался даже инспектор Лестрейд. Узковедомственная структура научных коллективов и замечательный древнеримский метод в данном случае оказалась совершенно неадекватны характеру исследовательской задачи. Коллектив не может из-за какого-то одного фактика шарахаться от версии к версии. Тем более если это - коллектив коллективов. Коллективам нужны не анархические революционные потрясения, а планомерное развитие в идеологически правильном направлении, обеспечивающее стабильный заработок и успешный карьерный рост. Соответственно, корректировка теории носит локальный характер, не затрагивающий основополагающих постулатов.
Вот, скажем, обнаружилось нестандартное астероидное семейство - так это сугубо проблема одних лишь небесных механиков. Пусть на своем этапе порядок наводят. А вот прилетел нестандартный метеорит - пусть космохимики репу чешут. Механиков или астрофизиков это совершенно не касается. Такая корректировка теории походит на лечение пациента дюжиной узкопрофильных лекарей. Один дает таблетки от кашля, другой микстурой сбивает температуру, третий натирает мазью от сыпи. Симптомы приглушаются, но возбудитель болезни преспокойно размножается внутри организма.
Что же нужно для построения настоящей планетной теории? Прежде всего, отказаться в данном случае от классического древнеримского принципа и строить её на основе разношёрстного вороха всевозможных сведений. Каверзное преступление нельзя раскрыть по одним лишь отпечаткам пальцев или по одним лишь свидетельским показаниям. Надо работать со всем месивом улик. Во-вторых, нельзя делить факторы на "основополагающие", которые требуется объяснить в первую очередь и второстепенные, обслуживаемые по остаточному принципу. Не зря же Холмс говаривал "Нет ничего на свете важнее мелочей". Для Лестрейда важнейшими уликами всегда были самые приметные особенности, вроде огромной надписи во всю ширь стены. Холмс же мог зацепиться и за пару невзрачных бурых пятнышка на полу. В расследовании крайне важно напасть на правильный след. Как это сделать? Надо посоветоваться с опытным следопытом.
Начиная поиск следопыт первым делом решает откуда начать. Как, например, отследить маршрут субъекта прошедшего из А в Б? Обывателю ответ очевиден. Начинать надо с начала от пункта А в котором субъект безусловно был. Умный обыватель смекнет, что из конечного пункта Б тоже можно начать поиск, двигаясь задом наперед. Многим умникам удобнее поделиться на встречные группы. Если следопыты, не разминувшись, столкнуться лбами, правильность расшифровки следа доказана. Особо удобен встречный метод, если поперек АБ пролегла узкая низина. Группам можно выйти к топким ее берегам точно против друг друга и станет ясно - субъект перешел болотину где-то здесь. Как именно не суть. Не стоит, право, ради какой-то сотни метров портки марать.
Таким вот рациональным методом работают теоретики от планетологии. Астрофизики стартуют с начала - от газопылевого облака жмущегося в диск. Механики сборщики планет берутся за конец - современное состояние Солнечной системы. Астрофизики получают на выходе ровный диск, а механики проверяют, могут ли астероиды, собранные из пылинок диска, объединится в планеты. Если диск астрофизиков устроит механиков, тему можно закрыть.
Не проста задача сборщиков. Требуется рассчитать движение и столкновение миллионов если не миллиардов астероидов-планезимов, кирпичей для сборки планет. Помогает важное обстоятельство: конкретное столкновение рассчитать просто, поскольку астероиды склеивает универсальная гравитация, зависящая лишь от масс, но равнодушная к форме и химсоставу. Скорость столкновения достаточно мала - значит астероиды слипнутся. Скорость выше пороговой - астероиды колются на куски. Соль задачи лишь в огромном числе планезимов, но мощь компьютеров непрерывно растет, так что скоро комп погонит и столкнет столько астероидов сколько потребуется для исчерпывающего решения. Астрофизики, идущие навстречу, также используют компьютер на всю катушку. Для них не проблема рассчитать поведение относительно малой порции газа, поскольку газы досконально изучены и затабулированы. Вся проблема, опять же, лишь в огромности облака. Но суперкомпьютер будущего разобьет его на сколь угодно большое число порций и просчитает передвижение, изменение температуры и давления всех этих элементарных частей. Не за горами, таким образом, благостный конец. Мощные суперкомпы за штурвалами которых сидят астрофизик и механик встречаются на рубеже газопылевого протопланетного диска. Вытирая пот со лба, ученные радостно обнимаются. Завершена наконец титаническая битва, увенчанная встречей на Эльбе.
Пригрезившуюся идиллию разбивает вдрызг неприятная мыслишка. Астрофизики кончают диском из газа и пыли, механики собирают планеты из астероидов сросшихся из его пылинок, а кто же клеит астероиды? Никого. Ни астрофизики, ни механики, ни космохимики, за эту часть не берутся. Этот ничейный этап и есть та самая низина, из-за которой прямой стык невозможен. Но почему бы механикам не объединить пылинки в астероиды подобно объединению астероидов в планеты. У пылинок отсутствует универсальный клей - гравитация. Они должны скрепляться механическим способом. Каждый в жизни что-либо клеил или видел или слышал как это делается. Процесс отнюдь не прост и не обходится без специально подготовленного вещества клея, сохраняющего активность после выдавливания лишь весьма ограниченное время. Как правило, склеиваемые поверхности надо зачистить, а еще и прижать на время. Ребенок, едва с пеленок, знает, что брошенный в окно камень, никак к нему не прилипнет, а либо отскочит при низкой скорости, либо разобьет при высокой. Но взрослые дяди планетологи искренне верят и успешно убеждают паству, что в космосе все по другому. Там песчаные, железные, органические частицы, сталкиваясь, срастаются намертво без посредства клея в километровые планезимы, имеющие уже хоть и малую гравитацию. Их то уже можно спокойно гонять на компьютере. Не имея никаких детальных представлений как на деле происходит склейка, планетологи в то же время утверждают, что она длится не более трех десятков тысячелетий - сущее мгновение в сравнении с собиранием планезимов в планеты длящимся миллионы лет. Ситуация сродни следующей:
Проходчики пробурили встречно тысячекилометровые тоннели, но последний тысяча первый оказался непроходимым. Строители тоннеля, однако же, как ни в чем не бывало расширяют, укрепляют, марафетят пройденные километры, пуская заказчику пыль в глаза громадным объемом выполненных работ при их великолепном качестве. Но если блеф тоннельщиков, поджимаемых сроками, рано или поздно раскроется, то планетологи могут вешать лапшу на уши до скончания веков.
Вот группы вышли супротивно к брегам низины, но есть все-таки сомнения в правильности поиска. Как проще всего прояснить ситуацию. Конечно же, обследовать низину вблизи мест подхода групп. Если следов там не найдется, а напротив, обнаружится трясина - это будет серьезнейшим аргументом против поисковиков. Более радикальный способ - прочесать всю низину и точно уж найти искомые следы, ведь на влажной глине они отлично сохраняются. Тогда можно не только доказать прокол конкурентов, но и раскрутить след, как к пункту А так и к пункту Б. Но что же это за следы такие в конце концов? Это метеориты, осколки астероидов, которых сейчас в лабораториях и музеях имеются сотни тон. Структура метеоритов и расскажет, как именно астероиды образовались.
Посредине музейного зала, на массивном столе лежит главная достопримечательность - железный метеорит в тонну весом. На соседнем столе красуется полутонный каменный его собрат. Вокруг громад трется восторженная публика. Надо же, такие глыбы с неба падают, а если на голову? Однако Лестрейдовский гигантизм нам чужд. Эти исполины долетели до земли целыми вследствии монолитной прочности, а она достигнута переплавкой в недрах крупных астероидов. Все следы начального формирования поэтому стерты, как бывают стерты отпечатки пальцев хитрого злоумышленника. Нам громады не интересны, даже не окинув их взглядом идем в следующий зал.
Публики здесь поменьше, хотя экспонатов побольше. Зеваки, скучая, переходят от одного к другому, не задерживаясь надолго - габариты не те. Лишь один образец приковал двух старичков коллекционеров. Стоят завистливо, прищелкивая языками. Заинтригованные ротозеи тут же разочарованно уходят. Крошечный невзрачный камешек и не камешек-то вовсе - скорее уголёк, настолько хрупкий, что замурован в герметичный стеклянный шкафчик. Этот кусочек - осколок редкостного метеорита. Подобные редко долетают до земной поверхности целыми, обыкновенно, рассыпаясь в атмосфере, потому и ценятся коллекционерами на вес золота несмотря на невзрачность. Но не только коллекционеры вожделеют такие кусочки. Космохимики относятся к ним не менее трепетно. Они - образчики самого первичного вещества не затронутого дифференциациями и переплавками. Состав таких метеоритов крайне неоднороден, экзотичен, загадочен. Химики исследуют его на уровне микроскопических минеральных зерен. Но во всех этих космохимических тонкостях можно утонуть с головой. Это уже дело глубоких профессионалов. Мы же, профаны, невооруженным взглядом видим лишь одну особенность. Наличие в этом кусочке мелких шариков, вкрапленных в него как изюминки в кексе. Но осмотрим другие образцы.
Экспонаты этого зала очень разнообразны по величине, расцветке, химическому составу, но округлые шарики имеются практически во всех метеоритах. В разных образцах они варьируют от миллиметров до сантиметров. Но структура всех одна и та же - изюминки вкрапленные в кекс. Из-за этой то особенности, все экспонаты и собраны в зале с вывеской - метеориты-хондриты названные так от этих самых шариков - хондр. Детальные исследования показали что хондры затвердели из расплавленных стеклообразных капелек, в то же время межхондровое вещество - матрица метеорита, не расплавлялось, нагреваясь всего до двух трех сотен градусов.
Повар без проблем съимитирует хондровую структуру, зашпарив горох и смешав его с холодной мукой, но мы усложним задачу. Горох и муку перемешаем, запретив их сортировать. Тут уж любой кулинар спасует - миссия невыполнима.
Как же господа планетологи объясняют происхождение хондр? По сути никак. Теоретики предпочитают о них умалчивать, говоря в крайнем, случае, что хондры де - вторичное явление. Они мол образовались при жестких столкновениях первичных планезимов в которых хондр не было. Некоторые планетологи неконкретно высказываются, что хондры могли быть выплюнуты горячим молодым солнцем или образоваться в неких ударных волнах в протопланетном диске. Глобальные теоретики сборки планет стараются не замечать хондр. Поскольку эти упрямицы в их теории встраиваться не желают. Ведь первые астероиды согласно небулярной гипотезе собирались из пылинок двигавшихся по одной и той же круговой орбите. Все пылинки из которых склеился какой-либо конкретный планезим находились на одном удалении от Солнца в одинаковых условиях обогрева. Почему же часть их переплавилась в хондры, а из другой не переплавленной части образовалась низкотемпературная матрица? Теоретики, превыше всего дорожа своим сокровищем, пестуемым и холимым целых пол века, в которое сделан огромный вклад труда и времени, вынуждены потому отбиваться от хондр как черт от ладана Но мы, теориями не обремененные, воспринимаем эти изюминки как подарок судьбы. Это самая удобная отправная точка. Найти способ формирования хондритов, доказать его несовместимость с небулярной доктриной, а там глядишь и свою теорию выродим. Садимся за учебники, пытаясь найти в них какую-либо здравую мысль на сей счет, перебирая мысленно все возможные варианты разогрева, но ни один нас не устраивает. Взрыв близкой Сверхновой испарил бы весь протопланетный диск, но нам нужен локальный разогрев. Выброс из молодого Солнца? Но как могли шарики пролететь громадные расстояния, не расколовшись вдребезг? Да и как могли хондры рассортироваться по химсоставу и размерам, чтобы, скажем, миллиметровые попали в один астероид, а сантиметровые в другой? Сколько ни морщим лоб, ни стучимся головами, ни спорим до хрипоты, толку ни на грош - хоть тресни. От недосыпа ум за разум заходит, окладистые бороды выросли, в горле пересохло, а ни на дюйм не двинулись.
В минуту отчаяния, когда хотели уже сдаться, вдруг явилось небесное знамение. На горизонте показалось облачко, стремительно приближавшееся при полном безветрии. Подлетев ближе, облачко оказалось стаей голубей. Вдруг откуда ни возьмись на стаю низринулся быстрокрылый ястреб. Голуби как ошпаренные метнулись вроссыпь. Но пернатый хищник ухватил таки младую голубку, взвившись с добычей в небеси. Потужив минуту о потере, голуби успокоились и, собравшись, полетели дальше. По пути стая встретилась с непугаными воробьями. Сборный птичий коллектив полетел дальше. Найдя развесистое дерево, смешная команда, расселась вперемешку на его ветвях вплотную друг к другу.
Оба мы, не сговариваясь, прекрасно поняли смысл знамения. Облачко, что на горизонте - это пылевое облачко, обращавшееся как целостный объект вокруг Солнца. Оно было не столь густым, чтобы быстро сжаться из-за гравитации, но и не столь редким, что бы рассеяться на отдельные пылинки. Идем далее. Облачко превратилось в стаю голубей - пылинки, прилипая друг к другу за счет электростатики, собрались в рыхлые комочки хондровых размеров. Затем на стаю упал ястреб - значит на рой пылевых комочков налетел на бешенной космической скорости небесный камешек, размером скажем в десяток метров. Голуби метнулись как ошпаренные. Понятно - температура подскочила - вспомним скажем тунгусский метеорит, комочки превратились в капельки расплавленного стекла. Через минуту голуби успокоились - через некоторое, не слишком длительное время, капельки остыли, затвердев в хондры, вокруг Солнца обращалось уже не пылевое облачко а хондровый рой из примерно сантиметровых стеклообразных шариков. Голубиная стая смешалась с непугаными воробьями - хондровый рой встретился на малой скорости с другим пылевым облачком, избежавшим скоростных ударов, либо насобирал разрозненные пылинки на той же самой круговой орбите, по которой двигался сам. Смешанный птичий коллектив сконцентрировался на ветвях дерева. Хондро-песчаный рой сжался со временем в планезим. Вот таким образом и создалась хондритовая структура. Планезим столкнулся с другим космическим странником, расколовшись на куски, один из которых, прилетев на Землю, стал музейным экспонатом.
Побрившись и напившись на радостях, мы пару дней расслаблялись, затем со свежими мозгами стали соображать, куда плыть дальше. Академик на нашем месте закопался бы вглубь. Сочинив алгоритм, а затем по нему компьютерную программу, он запряг бы комп в работу без выходных и перекуров, пока компьютер, перебрав мириады начальных условий, не выдал бы подходящие параметры облака, скорость и массу налетевшего на него объекта. Нам этот путь, к сожалению, заказан, но у следопытов есть свои приемы, зачастую более результативные. Сыщик не циклится на одном следовом отпечатке, а осматривает окрестности следа в надежде еще что-нибудь найти. Одна вмятина на земле обманчиво ненадежна, но характерная цепочка таких вмятин определенно есть след. Посмотрим, насколько другие свойства астероидов гармонируют с нашей моделью.
Когда-то астероиды представлялись монолитными глыбами железа или камня, однако внимательные наблюдения их с земли и из космоса отвергли такое наивное представление. Плотность астероидов оказалась неожиданно малой. Кроме того обнаружились еще два сюрприза: наличие астероидных спутников и присутствие в астероидах главного пояса между Марсом и Юпитером водяного льда. Все три свойства как и хондры шли в разрез с представлениями теоретиков, но за счет непрозрачных для публики компьютерных корректировок или довольно сомнительных индивидуальных для каждого свойства объяснений с этими проблемами кое-как сладили. С нашей же моделью все три других астероидных свойства согласуются без напряга - они вполне для нее предсказуемы. Малая плотность? Следовательно, астероиды рыхлые, пористые. А как же иначе, ведь они образовались постепенным стягиванием хондро-песчаснного роя под воздействием слабенькой его гравитации, не способной уплотнить образовавшийся астероид. Пылинки и хондры прилегли друг к другу не плотно, а с зазорами. Спутники астероидов? И это просто. Удар булыжника или другого роя крайне редко приходится прямо в лоб, в большинстве же случаев с некоторым смещением. При этом облачко подкручивается наподобие крученого мяча. Такое крученое облако не может сжаться в единый астероид - центробежная сила разорвала бы его на части. Поэтому образуется пара астероидов, обращающихся вокруг общего центра тяжести. Водяной лед внутри астероида? Он по идее невозможен, ведь по теории льды до орбиты Юпитера испаряются, правильнее сублимируют. Но ведь это верно для открытой местности. Если же прикрыться зонтиком... Внутри хондро-пылевых роёв затенение и там пар преспокойно конденсировался в лед. Наша гипотеза представляет возможность объяснить также различие химического состава хондр и матрицы, обнаруживаемое во многих метеоритах. Насыщение хондрового роя сторонней пылью продолжается весьма длительное время, за которое химический состав вещества на конкретной круговой дорожке может успеть коренным образом измениться. Очень редко встречаются хондриты совершенно без хондр, а из одной лишь матрицы. Отсутствие хондр так же можно объяснить. Облачко постепенно стянулось в астероид, избежав жестких столкновений.
Впечатляющее начало - единым махом мы по простецки объяснили целых четыре труднейших для планетологов астероидных свойства. Остается лишь развить успех на этапы астрофизиков и сборщиков планет. Продолжение, однако же, не заладилось. Сколько не тужились, найти хоть какую-то здравую идею не удалось. С построением глобальной теории мы потерпели фиаско. Однако не все столь плохо. Мы, ведь, хотя бы обнаружили настоящий след через низину и он оказался несовместим с небулярными представлениями о механическом склеивании астероидов из пылинок. Это ведь тоже значимый результат. Только вот как его протолкнуть? Широкой публике не интересны второстепенные мелочи. В специализированные же издания не сунешься без санкции вездесущего небуляра. Но не пропадать же нашим трудам. С надеждой как-то прорваться, скрипя зубами, садимся за бумажную канитель, старательно имитируя наукообразный стиль изложения, принятый в официальных журналах, пытаясь подобрать надлежащие формулы и построить кое какие графики. Эта работа оказалась тяжелее, чем непосредственно само открытие, но преодолевая препоны мы почти завершили ее. И тут случился полный облом. Мы вычитали про одну небулярную модель в которой астероиды лепились не механически, а как и у нас сжимались из пылевых облачков, образовавшихся в диске случайным образом. Сокрушительный крах, разбивший надежды в прах. Напившись с горя, уснули мертвым сном, а по утру в трезвом уме, отрезвясь от романтических бредней, взялись за ум. Права народная мудрость - не перешибить плетью обуха. Не по силам Донкихотам ветряная мельница. Надо приноравливаться к реалиям. Мы не смогли ниспровергнуть небулярную догму. Но если не получается сыграть против, сыграем за, ведь значимый для небуляров результат мы получили - встроили в Небулярную модель целых четыре трудных факта, отсеяли неуклюжие варианты с механическим склеиванием планезимов. Так предложим небулярам соавторство, за определенное вознаграждение. Тогда проблема публикации сама собой отпадет. К кому же обратиться? Корифей для такой публикации нужен. Решено едем к начальнику сборщиков планет профессору Корифею.
Зарекшись навсегда от вселенских замыслов, стоим мы пред вратами головного небулярного офиса. Сонный привратник, не допуская нас до сиятельного вельможи бубнит "Не велено сторонних пущать", в то же время подмигивая и поглаживая карман. Пришлось умаслить привратника, а затем и лакея, чтоб пустили к Корефею на аудиенцию. В общем она удалась. Господин всемилостивейше согласился взять нас в соавторы и принять на работу. Обмыв на радостях удачу, ждем пождем две недели заветного номера. И вот наконец он вышел. Да, статья есть. Не столь уж корифейцы себя утрудили - практически все наше. Лишь припудрили чуть-чуть ученным слогом, добавили длиннющий список "использованной" литературы, да выразили кому-то благодарность невесть за что. Ба, да самого главного мы и не увидели - нет наших фамилий ни в авторах, ни в соавторах. Раздосадованные нелепым редакционным ляпом, мчимся к профессору, чтоб дал редакции втык, но мздоимствующая челядь знать нас не знает - впервые мол видят. Взъяренные от такой наглости, хватаем лакея с привратником за грудки. Поутру, отдубашенные и вышвырнутые на улицу блюстителями порядка, стоим у дороги, не зная куда податься. Обыскав карманы, нашли лишь мятую бумажку. Хотели выбросить, но оказалось денежкой чудом, схоронившейся от полицейского ротозея. В гостиницу возвращаться смысла нет. В расчете на будущий гонорар влезли в долги, а остаток финансов реквизировали полицаи. Осталось лишь напиться да с горя утопится. Второе реализуемо, первое - лишь отчасти из-за мизерности купюры. И вот мы в дешевой забегаловке цедим по капле бормотуху и дешевую сивуху, растягивая время. Долбаный журнал, милосердно оставленный полицейскими, служит нам скатертью. При каждой рюмке душевно материм всю родню профессора Корифея. А тут еще телевизор соль на рану сыпанул. В перерыве футбольного матча дикторша сообщила о новом выдающимся открытии господина Корифея. Нечаянно взгляд упал на соседний столик за которым сидит невзрачный тощий субъект, запримеченный нами еще в очереди. Щупленькая его фигурка мышиного цвета была бы неприметной, если бы не чрезвычайная подвижность остроносой физиономии. Заостренная мордочка со щеточкой усов тогда в очереди, непрерывно принюхиваясь, вертелась вправо-влево делая типчика похожим на крысу. Но сейчас субъект застыл, навострив ушки и пяля зенки на наш столик, так что даже рюмки не пригубил, а так ведь алкал в очереди, провожая отоваренных счастливчиков завистливым взглядом. Дальше и вовсе странное случилось. Влил бережно рюмку в бутылочку, завинтил крышку, спрятал поглубже за пазуху и деру из кабака. Крысюк выветрился уж из памяти, когда на наши плечи легли тяжелые руки и властный голос пробасил - "попались супчики". Обернувшись, узрели крепкого респектабельного господина. Крысюк видно полицейский соглядатай, а этот господин приехал нас арестовать по его доносу, -стрельнуло во вмиг отрезвевших головах, - но за что? Однако господин явно обескуражен, - простите джентльмены, - смущенно извиняется он. Я принял вас за своих друзей. Мы сходимся здесь по понедельникам - традиция студенческих лет. Незнакомец повернулся было уходить, но вдруг передумал. Не примете ли меня в компанию, - спросил он. Мои приятели точно уж не придут. Нас не тянуло к постороннему общению тем более с важными господами, но от бутылки элитного коньяка в руках господина исходило столь мощное притяжение, при том, что наши пузыри совсем опустели. Устоять было невозможно.
Несмотря на свой богатый вид незнакомец ничуть не чурался простонородья, из которого сам по его словам вышел, и через пару рюмок мы уже вели задушевный разговор. Удивительно, но господин прекрасно знал профессора и многое о нем порассказал. К вершинам Корифей пробился отнюдь не благодаря талантам, вернее благодаря таланту чутья конъюнктуры. Беспринципно ползая от светила к светилу, этот тонкий льстец и подхалим шустро обходил в рейтингах и индексах более талантливых, но менее пробивных сотоварищей, намертво упершихся в конкретную проблематику. Засветившись в конце концов сам, Корифей получил в управление большую группу и начал беспардонно присваивать достижения своих подопечных, стремительно вздувая свой имидж. В голосе незнакомца чувствовалась искренняя неприязнь и мы спросили его напрямик - не стал ли и он сам жертвой нечистоплотного мэтра? Увы, вздохнул собеседник, было такое дело во времена первого небулярного кризиса. Сущность его легко поймет любой водитель или даже пассажир, ездивший хоть раз по кольцевой автодороге. Представим себе широченную кольцевую дорогу без съездов, полосы которой отделены друг от друга бетонными бортиками. Движение одностороннее. На каждой из полос строго установленная скорость и по всей площади дороги равномерно распределены автомобили. Вот таким же образом двигались частички газопылевого протопланетного диска. Однако, скорости автомобилей одной дорожки на мизер но различаются. За много оборотов автомобили постепенно собираются в небольшие группы. Аналогично ведут себя и частички диска. Но и у групп скорости чуть-чуть отличны и через некоторое время все группы одной дорожки соберутся в колонну. Поступят так и группировки пылинок, собира